Михаил Турецкий раскрыл все тайны своего гардероба журналу «Теленеделя»

Науку одеваться модно и стильно Михаил постиг самостоятельно в юности, тратя время и деньги.

— В 14 лет я получил первую стипендию в Хоровом училище ­имени Свешникова, где тогда учился. 30 ­рублей — между прочим, довольно-таки внушительная по тем временам сумма. Выдали две купюры: 25 рублей и 5 рублей. Мне это не понравилось — я пошел и разменял все по три рубля, чтобы получилась пачка повнушительнее. И гордо вручил ее маме. Мы отправились в «Детский мир» и выбрали там максимально приличные вещи для подростка, в том числе красивые ботинки. А первые часы мне подарил старший брат, когда мне было 15 лет. Он уже тогда  был, можно сказать, предпринимателем, причем довольно успешным. В 1975 году брат имел автомобиль «Жигули» — невероятную по советским меркам роскошь. И одевался он тоже дорого, иногда от ­щедрот мне перепадало что-нибудь из его гардероба. Но у брата была такая интересная особенность: если я себя плохо, по его мнению, вел, он мог свой подарок и отобрать. Так что те же самые часы я потом получил и на 16-летие, и на 17-летие. Очень удобный способ делать подарки. (Смеется.)

Выбирать повседневную одежду — джинсы, рубашки и ­обувь — Турецкий научился быстро. А вот с подбором сценических костюмов дела обстояли немного хуже.

— Артист должен уметь одеваться, он обязан отвечать перед аудиторией за свой внешний вид. Но мне поначалу эта наука казалась безумно сложной. Я ненавидел костюмы. Подобрать их под мою фигуру было настоящей мукой. Плечи у меня всегда были широкими, а живот отсутствовал вовсе, то есть пиджак нужен был 50-го размера, а брюки — 48-го. А такого раньше не было. Я покупал первый попавшийся костюм в надежде на то, что отнесу его в ателье и какая-нибудь тетя Маша подгонит его под меня. Но времени не находилось, в результате все мои покупки висели мертвым грузом в шкафах, а я одевался во что угодно, только не в них. Гораздо позже, обнаружив, что есть фирмы, шьющие на мужчин без животов (Tom Ford, John Richmond, Fendi, Etro), я начал приобретать то, что сидит на мне идеально. И тогда же стал получать удовольствие от покупки и ношения костюма. Сейчас постепенно прихожу к тому, что мне начинают нравиться галстуки, бабочки, платки в кармане пиджака. Раньше казалось, что это не совсем практично и даже как-то старит. А теперь понимаю, что, напротив, добавляет элегантности. Есть еще одна штучка, которая мне импонирует, — запонки. У меня небольшая коллекция этих аксессуаров, в которой есть прямо-таки ювелирные шедевры. Запонки делают акцент на руки мужчины. А ведь я дирижер симфонического оркестра. И когда дирижирую, блеск элегантных запонок добавляет моему образу шарма.

Впрочем, в гардеробе Михаила есть вещи, от которых он постепенно начинает избавляться.

— С возрастом стиль должен меняться. И некоторые предметы уже не вписываются в мой гардероб. Например, недавно с супругой Лианой мы зашли в один магазин в Риме, приглянулись мне там кроссовки — ­яркие, стильные. Надел на себя и понял, что мое время носить такие кроссовки ушло лет десять назад. Когда я вижу на взрослом мужчине подчеркнуто молодежные вещи, у меня лишь одно объяснение: у господина новая жена, лет на 25 моложе него. Так что, как бы ни было обидно, но любимую куртку Moschino, испещренную молниями, все-таки придется отдать. У нас в хоре один модник, когда меня в этой куртке видит, намекает: «Михаил Борисович, вы долго еще будете ее носить? Вы же знаете, кому она должна достаться по наследству!» Он не гнушается брать мои вещи, наоборот, считает это честью и говорит, что они «намоленные», успешные, надежный талисман! (Смеется.)

Между прочим, аттракционы невиданной щедрости — раздачу своих вещей — Турецкий устраивает регулярно.

— Я завел традицию: если привез домой чемодан новых вещей — столько же старых должен отдать. У друзей есть подрастающие дети, которые с удовольствием берут дорогую фирменную одежду. А вообще я не любитель шопинга. Хотя отлично разбираюсь в тонкостях процесса и могу запросто купить одежду всем своим музыкантам. Многие работают у меня больше 20 лет, и я знаю их как облупленных. Однажды всем хористам купил джинсы, выбирая размеры на глаз, и всем подошли. А вы учтите, что джинсы — ­самая ­коварная вещь в гардеробе! Они должны идеально сесть по фигуре, в них все важно: цвет, фасон, размер. Правда, надо отдать должное моим ребятам — у них великолепные фигуры по сравнению со среднестатистическим мужиком. А вот жену свою я нечасто по магазинам сопровождаю. Она сама знает, как одеваться, потому что, в отличие от меня, советского ребенка, выросла в Америке и у нее была возможность научиться выбирать качественные вещи хороших марок и с детства узнать, что ей подходит, а что нет. Плюс к этому она лет в 18 работала в магазине продавцом одежды и прошла там замечательную школу. Так что за подсказкой в выборе вещей я обращаюсь именно к ней.

Научившись в любой ситуации выглядеть на все сто, Михаил постепенно и сам становится законодателем моды.

— Вот, скажем, никогда не любил длинные брюки, мне они казались совершенно неэлегантными, мешковатыми. Старался их не носить и наперекор моде и общественному мнению выбирал укороченные. Чтобы подчеркивали щиколотку, показывали форму ботинка и ноги. А оказалось, что все выдающиеся итальянские дизайнеры сейчас носят такие. Я был прав. Так что к моему мнению можно прислушиваться! (Улыбается.)

Источник: «ТЕЛЕНЕДЕЛЯ»